«Петушки – Москва – Петушки». Вот уже тридцать лет езжу этим маршрутом. Обычный сюжет. Переполненный вагон утренней электрички, следующий в Москву. Чухлинка. Здесь сходят много граждан из Подмосковья, ищущих свой хлеб в столице. Иногда освобождаются посадочные места.
Старику с палочкой, терпеливо стоящему стиснутым в проходе, повезло – освободилось место около него. Только он собрался сесть, а на нем уже студент, жвачку жующий. Старик в сердцах, расстроенный такой наглостью:
– Молодой человек! Где ваша совесть?
Но глаза молодого поколения, не подернутые еще усталостью (за него пашут родители), смотрят ясно и без напряжения. Ему надоедает «брюзжание» старика, и он в открытую хамит.
Как ни странно, ревнители спокойствия поддержали молодого оболтуса, обвинив в словесной перепалке деда.
Свое время рождает и свои оскорбления. До чего же ты богат, русский язык, «во дни сомнений, во дни тягостных раздумий» не дающий зачахнуть неиссякаемому роднику народного творчества.
Площадь Курского вокзала. Язык не поворачивается назвать ее ныне площадью! Помню ее еще просторной, без коммерческих ларьков и лотков. Где то благословенное время? Теперь Курский вокзал и его площадь изменились до неузнаваемости.
Но вот я, уже стиснутый в вагоне «Москва – Петушки». Половина мест – свободные. Они заняты сумками, газетами и даже сигаретными пачками. Люди стоят, толкаются и матюгаются, а свободные места едут пустыми до Обдираловки (ныне Железнодорожный) и даже дальше. Примета нашего времени – кого волнуют чужие заботы?!
В каждой электричке, особенно утренних, идущих в Москву, негласно существует «вагон для курящих», обычно это третий или четвертый, куда и контролеры не рискуют заходить. Таковые есть не только на петушинском направлении, но и на других, убедился лично. Дым столбом, курят, не сходя с мест, запивая водкой – и это с утра! В основном «вьюноши» или мужики среднего возраста. А раз есть спрос на водку, то есть и поставщики – матроны почтенного возраста. В этом вагоне иногда даже есть свободные места, в отличие от других вагонов–селедочниц. Но не дай Бог вам сделать кому–то замечание…
Другой вид более изощренной «комфортабельности» для избранных – опять примерно та же нумерация вагонов – это закрытые с обеих сторон вагоны, как со стороны тамбуров, так и на выходах. Все заблокировано. Попасть туда можно только чудом, когда кто–то из избранных выходит из вагона, но и тогда туда вход не свободен.
Такие «плацкартные» вагоны, о которых я рассказал выше, идут утром в Москву, а в обратном направлении порядочным пассажирам досаждают другие приметы нашего времени.
По электричке идет «коробейник» с огромной полосатой сумкой через плечо, крича на весь вагон о преимуществах своего (можно мазать на хлеб) обувного крема и приглаживает торбой лица сидящих с краю пассажиров и пачкает одежду стоящих. «Возьмите сумку в руки! Вы же мажете людей по лицам!» – не выдерживаю я. «А она у меня чистая», – отвечает он весело. Так и не взял в руки, продолжая свое шествие, а я получил замечание от других: «Чего мешаете человеку зарабатывать на жизнь!». Вот наш менталитет: «Сумка дороже человека!».
Но где же ОМОН, призванный навести порядок в электричках? Я эту службу знаю со дня основания, можно сказать, изнутри. Но когда кого–то из безобразников в электричке пытаюсь припугнуть этими ребятами, надо мною только смеются. Честно признаюсь – за последние пять лет на петушинском направлении ни разу не встречал этих парней – не хлебное оно для них.
И просящим милостыню здесь подают не щедро.
Как–то поздним вечером пришлось мне возвращаться домой из гостей. В это время даже всегда переполненная петушинская электричка полупуста. Подходя к вагону, обратил внимание на бомжей в тамбуре, которым давал указания приличный мужчина на костылях. Они внимательно его слушали и быстро исчезали.
Познакомились. Он назвался Колей. Зашли в вагон. Удивительно, но Коля не пользовался костылями. Сели. И он рассказал мне о том, что является бригадиром бомжей, выбранным и одновременно назначенным. Кем – об этом он умолчал.
Бомжи – люди не глупые и понимают, что если летом они еще могут выжить в одиночку или небольшими группами, то зимой нужна организация. И создаются бригады, иногда до ста человек. Выбирается бригадир, который не только может навести порядок, но и сам может «работать». Дисциплина в бригаде на первом месте.
Живет он в Подмосковье, но на «работу» ездит в Москву. Костыли – это его реквизит. Очень помогают. С одной стороны, вызывают сочувствие, с другой – очень грозное оружие: утихомирить пьяную братию или отбиться от конкурентов…
Езжу я не только в сторону Петушков, но и оттуда – в сторону благословенной столицы нашей.
В Москву публика едет – отличная от вечерней, отдохнувшая и полная надежд. Но уже с утра опохмеляющаяся под залог будущих заработков, а то и нагло срывающая пятаки и червонцы с приличных пассажиров. В «плацкартном» дым коромыслом, разговоры громкие и только на «великом русском»:
– Эй, баба, дай на бутылку! – куражится молодой парень, обращаясь к вошедшей женщине. Та, не робкого десятка, достойно отвечает ему:
– Сам заработай, а за бабу и по мордасам можно получить!
Но если угрозы не подействовали на женщину, то доняли спортивного вида интеллигентного мужчину, и он «отстегнул» им пятак. Это называется московским «гоп–стопом». Все при этом отворачиваются со смущенным видом, совесть еще теплится, а смелости нет. Сидит в этом вагоне и милиционер, но как будто беспробудно спит. В Москве он непременно проснется и первым выскочит на перрон…
Вдруг по вагону пошло какое–то непонятное движение. Многие, оставив на местах газеты или какие–то ненужные безделушки, бросились к переднему выходу, оповещая всех: «Контролеры идут!». Увлеченная разговором по мобильнику, моя соседка  не успела вовремя ретироваться. Билета, естественно, у нее не было, пришлось выложить полтинник. Пока такса в связи с подорожанием проезда осталась старая, но обязательно повысится, рост цен везде и всюду – примета нашего времени. Отдавая полтинник, естественно, без квитанции, она еще и выслушала нравоучения от полной контролерши в форменной тужурке: «На мобильник деньги есть, а на билет нет!», которая, пряча полтинник в кошелек, на мои слова: «Почему вы не даете квитанцию?» вразумительным жестом (палец у виска) показывает и говорит: «Мужчина, а квитанция стоит не полтинник, а стольник!»…
Прошли контролеры в одном направлении, а на станции Новогиреево начался бег по перрону с головы поезда, и скоро опять пустые места приобрели своих сидельцев. Стоящие пассажиры с билетами почему–то их не заняли…

Вадим КУЛИНЧЕНКО

19.04.2012