Знаменитые «катюши», танки Т–34 и штурмовики Ил–2 навеки стали символами могущества русского оружия. Но не только оно помогло разгромить врага. Бойцов и командиров надо было одеть, обуть, накормить. За годы войны в войска поступили миллионы гимнастерок, шинелей, ватников. Свои солдатские шинели фронтовики вспоминают с особой теплотой, называя их настоящими «боевыми подругами». Десятки дивизий одели в шинели работницы подмосковной фабрики «Пролетарская победа», что в поселке Пироговский Мытищинского района.
Шинель спасала бойцов и командиров от холода, была и постелью, и крышей над головой. Ей посвящены стихи и песни. Строки «любовно сшитая, пулями пробитая…» – из песни «Серая шинель». Ее написал в апреле 1944 года капитан Василий Ермаков. Стихотворение тогда же было опубликовано в газете 2–го Прибалтийского фронта «Суворовец».
А вот что рассказали о своих «боевых подругах» ветераны.
Глеб Сергеевич Сергеев всю Великую Отечественную войну был солдатом – умелым, дисциплинированным, отважным. Немало сослуживцев потерял он за те годы. Да и сам не раз попадал в такие переделки, из которых живым выбраться не надеялся. И однажды жизнь ему и сослуживцам спасла солдатская шинель. Вражеский пулемет из амбразуры дзота непрерывно поливал атакующих смертельным свинцом. Несколько гранат, брошенных издалека в сторону огневой точки, не смогли заставить ее замолчать. И тогда Сергеев, оглянувшись вокруг и не найдя ничего подходящего под рукой, в броске достиг амбразуры и набросил на нее свою шинель. На какие–то секунды огонь прекратился, но этого времени хватило, чтобы бросить последнюю гранату в амбразуру. Еле успел отпрянуть от взрыва. Дзот замолчал навсегда.
Аркадий Филиппович Тупицын сбежал из дома 16–летним мальчишкой, в сорок третьем. «Мы ведь мечтали о подвигах и боялись, что война закончится без нас. Вот и решили с закадычным дружком по ремесленному училищу отправиться на фронт», – вспоминает ветеран. Попали под Витебск, к разведчикам. Сейчас Аркадий Филиппович говорит, что от Витебска до Берлина в прямом смысле прополз. Приходилось и «языков» брать, и ледяную купель принимать, форсируя реки, и огонь на себя вызывать. Несмотря на молодость, быстро завоевал уважение бывалых бойцов, его определили в группу захвата, он участвовал в самых дерзких рейдах разведчиков.
Бывало всякое. Когда форсировали Одер, «реку немецкой судьбы», как ее называли терпевшие поражение за поражением фашисты, по словам фронтовика, шли на верную смерть. По реке еще шел лед. Подходы к реке заболоченные, труднопроходимые, да и гитлеровцы непрерывно обстреливали противоположный берег. Разведчики вышли в ночь. Плыть в ледяной воде оказалось трудно: все время приходилось отталкивать крупные льдины и раздвигать ледяную мелочь. От нестерпимого холода Тупицыну судорогой свело ноги, он стал тонуть, и если бы не сослуживцы, которые поймали его за полы шинели, то до противоположного берега он бы не дотянул. «Так что шинель мне, можно сказать, спасла жизнь», – говорит фронтовой разведчик.
Впрочем, шинель верой и правдой служила не только в армии, но и в тылу: ее перешивали на детские пальто, после войны донашивали даже не годами, а десятилетиями. Одним из лучших воспоминаний о том, чем являлась шинель для людей того времени, может послужить одноименный рассказ Виктора Астафьева. «… Она жалеет свою солдатскую шинель. В этой шинели она ползала по передовой и вынесла на ней того, кто стал отцом ее единственного сына. Под этой шинелью она спала, любила и родила своего ребенка. Однажды ей стало нечем кормить сына, не на что было выкупить горячее питание из детской кухни. На дворе был март, и она решила, что холода уже кончились, отнесла шинель на рынок и отдала за бесценок, потому что в ту пору и на рынке продавалось много шинелей, почти новых и с хлястиками… Сын лежал в темноте и думал о том, что первая седина у матери, наверное, появилась в тот день, когда она продала шинель. И еще он думал о том, что ему надо прожить очень большую жизнь и страшно много сделать, чтобы сполна оплатить ту солдатскую шинель без хлястика».
Шинель даже стала символом окончания войны: «Бери шинель, пошли домой!» – про обычное пальто такое не сочиняют.
На шинели шло специальное шерстяное сукно, которое обладает отличными теплоизоляционными свойствами – в походных условиях солдаты заворачивались в нее, как в одеяло. Сукно прочное, даже в огне не горит: например, если попала искра от костра, то оно не вспыхнет, а будет медленно тлеть.
Именно такое сукно и производили на фабрике «Пролетарская победа». Сотни тысяч метров в год. Если учесть, что на одну шинель требовалось три метра сукна, то работницы фабрики одели немало дивизий. Разве это не реальный вклад в Великую Победу?
Как вспоминает старейшая работница «Пролетарской победы» Мария Петровна Евдокимова, которая пришла на предприятие в 1942 году, «коллектив фабрики все силы отдавал работе, стараясь больше выпустить нужной фронту продукции, хотя и жилось всем нам трудновато. Рабочий получал по карточкам 600 граммов хлеба в день, а дети – 400 граммов, так что приходилось подтягивать пояса. Трудились по 12 часов в сутки. Работали на фабрике в основном женщины…»
А вот что рассказывала о том времени Елена Алексеевна Кравченко: «Когда началась
война, отца и брата призвали на фронт. Мне не было пятнадцати лет, когда я пришла на фабрику. Так как была маленького роста, то пришлось сделать к машине подставку, чтобы я могла доставать руками до барабанчиков тростильной машины. Через четыре месяца я стала работать самостоятельно, регулярно выполняя план. Фабрика работала в три смены, но из–за нехватки рабочих приходилось частенько работать по две смены подряд. Было тяжело, да и с питанием плохо, но мы понимали, что своей работой помогаем фронту».
Шинель заняла почетное место в большинстве музеев. Например, в музее–панораме «Сталинградская битва» обратил внимание на генеральскую шинель, найденную на полях сражений. Ее буквально изрешетили 160 пулевых и осколочных пробоин. После войны долгие годы не удавалось установить героического владельца боевой шинели, даже после экспертизы Военно–медицинского музея. Лишь в 1957 году выяснилось, что шинель принадлежала командиру 35–й гвардейской стрелковой дивизии Василию Глазкову. Генерал–майор со своим соединением почти месяц вел тяжелые бои под Сталинградом и погиб в сражении в 1942 году. Его имя носит одна из улиц Волгограда.
После Великой Отечественной войны шинель еще долго была в строю. Коренной перелом наступил во время афганской кампании, где ей пришлось постепенно уступить место более современной одежде, например, бушлату.
Шинель – это уже история, но, наверное, вспоминать ее будут еще очень долго.

Владимир ДМИТРИЕВ