Елена Мироновна Чухнюк – единственная женщина – машинист паровоза, удостоенная в годы Великой Отечественной войны звания Героя Социалистического Труда. Высокую награду Родины 26–летней Елене вручал «всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин.
– С гордостью ношу эту звезду, в ней – моя молодость, мой труд, моя любовь к Родине, – говорит Елена Мироновна. – Дороги войны – это утраты, страдания, потери. Когда вокруг рвутся бомбы и снаряды, а с неба несутся на тебя ревущие бомбардировщики и штурмовики, охватывал такой страх – хоть прыгай с паровоза. Но нельзя! А еще изматывал, пробирал до костей лютый мороз. Как–то после одного маршрута ватные брюки и валенки срослись в одно целое и примерзли. С трудом меня раздели, живого места не было. Так и ездила всю войну – то сама приеду еле живая, то паровоз чуть дышит...
К началу войны Елена, успешно окончив курсы машинистов паровоза при Гомельском локомотивном депо, водила большегрузные поезда на Оршу, Могилев, Чернигов. И уже в 1941 году ей присвоили звание «Почетный железнодорожник». К паровозу она относилась как к родному существу: каждую свободную минутку мыла, драила, начищала до блеска своего вороного железного коня. Стальная машина отвечала ей взаимностью и не подводила. О чем еще могла мечтать крестьянская девчушка, выросшая в сельской глубинке, где до ближайшей станции было 15 километров?
…Война все исковеркала, сломала, оборвала. Елена Чухнюк мужественно приняла все, что выпало на ее долю.
– Водила я поезда к самой линии фронта, – рассказывает она. – Обстрелы, взрывы, а вести состав надо, и техника, и воины – все срочно нужно фронту. Как–то шел состав с новым пополнением, все хлопцы такие красивые, рослые, сказали – сибиряки. Одеты с иголочки, в полушубках, шапках–ушанках, все, как говорится, чин–чинарем. Но поездка оказалась очень тяжелой, бомбили, еле доехали, то и дело приходилось делать остановки, солдаты бежали в ближайший лес, а я не могла оставить паровоз, будь что будет. Знала – главное сохранить паровоз. Зима, мороз, взрывы вокруг до небес. Сейчас рассказываю, и не верится, что пережила все это, а ведь пережила. Когда добрались до места, буквально выползла из кабины и прижалась к колесу. Смотрю, бежит к паровозу командир, весь такой красивый, ладный. Бежит, на ходу кричит: где, мол, машинист, хочу руку ему пожать за то, что так смело и мастерски довез нас до фронта. «Ты что, не слышишь, девонька, – говорит он, – я тебя спрашиваю: где машинист?». А я стою, вся чумазая, уставшая, шапка сползла, сил никаких нет, а надо еще паровоз готовить в обратный путь. «Да я и есть машинист, – отвечаю ему тихо, но с затаенной обидой, – или не похожа?..» Сказать, что командир удивился, значит ничего не сказать. Он подошел ко мне, крепко пожал руку и сказал: «Если такие девчонки водят поезда без страха, значит, мы непобедимы».
В Брянске Елена Чухнюк прицепила свой паровоз к эшелону с ранеными, когда фашисты прямой наводкой уже обстреливали станцию. И увела поезд, можно сказать, из–под носа у врага.
Когда вывозила раненых из–под Орла, путеобходчик красным сигналом предупредил, что гитлеровцы перерезали дорогу. Но и город уже занят врагом. Что делать? Набрав самую высокую скорость, рванулась навстречу врагу и буквально в десятке метров от изумленных такой наглостью немецких танкистов вырвалась из кольца. Град пуль и артиллерийские снаряды большого вреда эшелону не нанесли.
…Ее жалели, видели, как беззаветно и самоотверженно она носится на своем локомотиве на самых жарких направлениях. Как устает, изматывается и никогда не жалуется на самочувствие, неустроенность и усталость. Предлагали передислоцироваться в тыл, водить составы по Казахстану или Уралу – там тоже нужны хорошие профессионалы, но каждый раз она просила оставить ее на фронте.
Во время Битвы под Москвой каждый вечер Елена шла в рейс прямо на передовую, которая находилась совсем недалеко от депо: бои шли на подступах к столице. Соблюдая светомаскировку, по ночам ездила фактически вслепую, без единого сигнала. Риск максимальный. «Надо было и поезд вести, и пар добавлять, следить, так сказать, за всем вокруг, да еще увертываться от бомбежки, от самолетов противника. Что требовало еще особого искусства – вовремя затормозить, уйти в лесочек или там выехать…» – поясняет Елена Чухнюк.
Когда ее бригаду бросили под Сталинград, задача была одна: обеспечить подвоз боеприпасов и продовольствия как можно ближе к городу. Елена Мироновна хорошо запомнила голую, выжженную огнем и солнцем степь, прорваться через которую к скрытому густым дымом городу было почти невозможно. Шла напролом – и прорывалась. Вела эшелон мимо стертых с лица земли станций, горевших составов, изуродованных, сваленных под откос локомотивов. Фашисты бомбили дорогу почти беспрерывно. Смерть не следовала по пятам, она опережала. Сколько раз во время этих поездок ей приходилось делать вынужденные остановки, расцеплять состав, отводить в сторону горевшие вагоны, пожарными приспособлениями сбивать пламя, несмотря на то, что каждую минуту мог произойти взрыв, грозивший гибелью!
…Небольшая станция Петров Вал, что вблизи Камышина, была забита составами до отказа. Откуда–то издали донеслось тревожное: «Воздух!». По опыту поездок под Москвой Елена Чухнюк знала, что будет дальше. Через несколько минут со стороны солнца, чтобы оно слепило зенитчиков, появятся самолеты с черными крестами и будут с ревом пикировать на станцию, пытаясь в клочья разнести стоящие здесь поезда. Вой моторов, падающих бомб и грохот разрывов оглушат, придавят к земле. И горе тому, кто не сможет найти щель, канавку, старую воронку, не успеет забраться в нее и прижаться к нагретой солнцем земле, единственной защитнице на этой не прикрытой ни зенитками, ни авиацией станции.
Инстинктивно стала осматриваться, ища подходящее убежище. Но тут взгляд ее упал на собственный состав. Тридцать восемь вагонов авиационных бомб! И если хоть в один из них попадет вражеская бомба, то не останется ни путей, ни вагонов, что стоят с ранеными, с беспомощными людьми, которые надеются попасть в госпиталь и выздороветь, да и сама она вряд ли уцелеет, спрятавшись в кювете.
На перегон! Скорее на перегон! Там тоже, конечно, могут разбомбить ее эшелон, и от него останется лишь большая воронка. Но зато уцелеют станция, другие эшелоны, уцелеют уже получившие свою долю страданий солдаты.
Крикнула своим и быстро поднялась в будку. Рука легла на реверс: паровоз окутался облаком пара и начал набирать скорость. Путь, по счастью, был открыт. Но и фашисты заметили маневр машиниста: три самолета ринулись за составом. За каждый уничтоженный поезд пилот люфтваффе получал в награду «Железный крест», и никто не хотел упустить свой шанс.
«Теперь только бы не прозевать, когда начнут пикировать», – думала она. И, высунувшись из окна кабины, внимательно наблюдала за самолетами. Когда они стали пикировать, Елена начала тормозить. Бомбы упали впереди эшелона. Вновь набрала скорость. Самолеты сделали еще один заход, но, ничего не добившись, улетели. Этой игре с врагом в «кошки–мышки» ее научил один старый машинист, и потому всякий раз, когда попадала под бомбежки, помнила его напутствие: «Если можешь, не стой на месте, двигайся, меняй скорость, сбивай с толку, с прицела проклятых стервятников!».
Та станция Петров Вал запомнилась ей и другим. Как–то угодила там под очередную бомбежку. Бригада рассыпалась, кто куда. Елена прыгнула в какую–то яму и зажмурила от страха глаза, а когда открыла, то увидела рядом с собой 250–килограммовую неразорвавшуюся бомбу: «Сижу я рядом с бомбой и говорю ей: только ты не разорвись, а то нас с тобой никто не найдет».
Летом 1943 года Елена Чухнюк водила эшелоны на Курском направлении. Когда на один из участков обороны потребовалось перебросить тяжелые танки, бригада погрузилась на платформы буквально в считанные минуты. Чухнюк было приказано доставить эшелон непосредственно к месту прорыва гитлеровцев. Командир бригады смотрел на молодого машиниста с большим сомнением – ему не верилось, что эта хрупкая девушка сможет всего за час доставить танкистов к месту прорыва.
В пути эшелон семь раз попадал под бомбы гитлеровцев. Казалось, невозможно прийти вовремя в указанный в маршрутном листке пункт. Кругом рвутся бомбы, свистят снаряды, а паровозная бригада все уголька поддает да скорость увеличивает. До нужной станции прибыли за 10 минут до контрольного времени. Бой шел у самой станции. Мгновенно были откинуты приставные площадки с платформ, и танки с ходу, один за другим ринулись в атаку. «Полковник, руководивший выгрузкой, поднялся на паровоз, пожал мне руку, обнял, поцеловал. Сказал: «Спасибо тебе, дивчина, спасибо всем вам, железнодорожникам». А у самого глаза красные, видно, давно не спал», – вспоминает Елена Чухнюк. Гитлеровцев отбросили от станции, а она повезла в тыл раненых.
В бригаде понимали друг друга с полуслова, но чаще достаточно было жестов, так как из–за грохота разрывавшихся снарядов слов было не разобрать. Елену слушали беспрекословно: «Я была строгая такая. Как матом загну… Слышала, как говорили: не подходи к паровозу, машинист сердитый. Вот ко мне с опаской шли, а потом понимали, что никакая я не сердитая…» .
До конца войны Елена Чухнюк водила составы по фронтовым дорогам Украины, Белоруссии, Венгрии, Польши, Германии. В 1942 году была ранена: осколок снаряда тогда сильно повредил ногу. Перевязала рану, сильно хромала, но уйти с паровоза отказалась: мол, в Сталинграде люди умирали, но не отступали, а у меня пустяк! Была еще контузия в сорок четвертом. И все же уцелела, и потому считает себя счастливым человеком: «В таких оборотах была, но осталась жива. А раз осталась жива – это счастье! Самое большое счастье – это жизнь!».
Как известно, после войны маршала Георгия Константиновича Жукова спросили: «Кому бы вы отдали награду № 1?». Он ответил так: «Железнодорожникам – они очень многое сделали для Победы». Эти слова – и о ней, мужественной женщине.
После войны Елена Мироновна окончила МИИТ, много лет работала в локомотивном главке МПС СССР, занимаясь внедрением новой техники. Но роднее паровоза для нее ничего нет!
– Для меня паровоз был не просто машиной, у меня всегда была с ним живая связь, я чувствовала его дыхание, его жар, который исходил от топки, от горючих углей… Он, что живой человек, любит ласку, чтобы за ним ухаживали, чтобы вовремя был смазанный, чтобы пар был в котле, чтобы все шумело, гудело и свистело. Он разговаривает. Открываешь клапан – и начинает говорить: чух–чух, чух–чух… Это значит – Чух–нюк, Чух–нюк. Электровозы и тепловозы – те не свистят, не пищат, а паровоз – он дышит, это живая машина.
В 1948 году на киностудии «Мосфильм» был снят фильм «Путь славы» о девушке–машинисте, в основу сценария которого положили реальные факты из биографии Елены Чухнюк. После войны она избиралась депутатом Верховного совета СССР. 9 мая 1999 года 82–летняя Елена Мироновна лично привела на Поклонную гору специальный поезд с ветеранами–железнодорожниками.
…Елена Мироновна ушла из жизни в 2014–м, не дожив три года до столетия. Ее военные подвиги не забыты – ее именем назвали электричку на Московской железной дороге, а в Белоруссии пустили из Гомеля в Могилев дизель–поезд с именем «Елена Чухнюк» – в память о том, что именно в Гомельском локомотивном депо до войны работала эта легендарная женщина.

Владимир ГОНДУСОВ