С белорусской писательницей Светланой АЛЕКСИЕВИЧ знаком с середины 80–х годов, когда она почти два часа отвечала на вопросы слушателей военной академии. Это было вскоре после выхода книги «У войны не женское лицо». Издание тогда отметили престижными премиями Ленинского комсомола и Николая Островского. Позднее еще несколько раз общался со Светланой Александровной по поводу выхода в свет новых книг. Их всего пять: кроме книги «У войны не женское лицо», это художественно–документальные повествования «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва», «Последние свидетели» и «Время секонд хэнд». Светлана Алексиевич – лауреат 22 советских и международных премий, ее книги переведены на 30 языков. 8 октября она стала обладательницей Нобелевской премии по литературе за 2014 год. Торжественная церемония вручения награды пройдет 10 декабря в Стокгольме.
Жанр ее первой книги известный белорусский писатель Алесь Адамович когда–то назвал «роман голосов». Именно он и вдохновил Светлану Александровну на ее написание.
– Как–то по заданию редакции журнала мне пришлось брать у него интервью. Он рассказал, как работал над книгой о сожженных белорусских деревнях. А потом спросил: «А вы, Света, слушали когда–то воевавших женщин?» Я призналась, что редко. Он и посоветовал мне собрать их рассказы. Одолжила пять тысяч советских рублей у Быкова, Брыля и Адамовича, взяла творческий отпуск в журнале на несколько лет, купила тяжелый катушечный магнитофон и поехала по большой стране записывать воспоминания фронтовичек. Что поняла? Что женщины – талантливые рассказчики. Они помнят детали, запахи, краски. Память их более эмоциональна. К примеру, муж и жена, в прошлом – моряки. Он рассказывал, как отступали, как гитлеровцы сбросили их в море, сколь велики были потери. И вдруг жена говорит: «В тот день я вышла к каналу, а там бескозырки плыли, до обеда плыли, когда немцы наших в море сбросили...» Бескозырки – деталь, но сколько в ней тоски, точности, правды! И эта правда много лет оставалась в душах женщин замурованной, нераскрытой. Одна из моих героинь, отвечая на вопрос, что на войне самое страшное, засмеялась: «Молодая ты... Думаешь, я тебе скажу, что умирать страшно? А ты проходи всю войну в мужских трусах – они же тогда до колен были. Знаешь, как стыдно! Думала: умру и буду лежать в этих трусах, некрасивая». Жизнь разнообразна, проста и жестока. А вообще, мою первую книгу создали женщины, вынесшие на плечах войну.
– Вы говорите: взяла магнитофон и пошла…
– Не сразу, конечно. Целый год читала о войне все: литературу художественную и документальную, отечественную и зарубежную, мемуары, документы. Мне необходимо было узнать о самой страшной войне как можно больше. Только накопив в себе такие знания, я смогла слушать фронтовичек, смогла приблизиться к ответу: чем отличается война в восприятии женщин? Что такое война, если убивать приходится и женщине, предназначение которой – давать жизнь, а не отнимать?
– Видимо, нелегко было войти в доверие к своим героиням?
– Порой трудно было прорваться через общеизвестные, стереотипные фразы о войне. А помогло, наверное, то, что я годилась им в дочери. Будь я им ровесницей, они бы некоторые вещи не объясняли мне, говорили как о само собой разумеющемся. Не было бы той откровенности. А то вспоминают, а потом начинают вдруг, как дочке, объяснять. Я ведь была книжным человеком, а тут горестные воспоминания, свидетельства такой силы, что пронимало до глубины души. Вот и плакала вместе с ними, больными и постаревшими, многим из которых жить осталось совсем немного. Я как бы пережила вместе с ними весь кошмар войны – от ее первого до последнего выстрела, с ее долгим послевоенным эхом в истерзанной женской душе.
– Сколько лет продолжалась работа над книгой?
– Пять лет. Я записала 500 воспоминаний. Километры магнитной ленты. 12 тысяч страниц машинописного текста. Было от чего растеряться, ведь в книгу вошли всего 400 страниц. Порой из большого рассказа важны были две–три фразы. Но слушать приходилось часами. Старалась не ограничиваться только белорусскими женщинами, иначе книга была бы только о партизанках и подпольщицах. А хотелось написать о связистках и снайперах, прачках и санитарках. Помогали мне сами женщины. Например, давали адреса. Так тянулись ниточки знакомств. Позднее из того материала выросла книга «Последние свидетели» – воспоминания нынешних взрослых о Великой Отечественной войне, увиденной их детскими глазами. Ведь у детей войны есть своя память о ней, еще более пронзительная, чем у взрослых. В книгу вошли более 100 воспоминаний о войне детей в возрасте от 7 до 12 лет.
– В своих книгах вы описали три войны – Великую Отечественную, афганскую и чеченскую. Отличались ли они поведением людей, тем влиянием, которое оказали на общество?
– Знаете, к какому выводу я пришла: десятилетиями на земле существовал уникальный советский человек. Не будет больше никогда таких людей! Они совершали потрясающие поступки. У меня есть рассказ о случае в Петрозаводске. Немецкие войска, отступая, захватили в плен русскую девушку–подпольщицу. Один из офицеров не хотел ее убивать и предложил: «Скажи перед строем, что Сталин – подлец и преступник. И я тебя помилую». Ну кто бы ее услышал? Немцы, не понимавшие русского, да несколько уцелевших односельчан? Но ее внутренний моральный стержень был настолько несгибаем, что она, 20–летняя девчонка, даже перед лицом смерти не смогла пойти на компромисс с совестью. В нее стреляли. К счастью, девушка осталась жива, и ее выходили соседи.
Афганская война – другая история. Во время работы над ней была в Афганистане. Как–то попала на военный аэродром. Мы поднялись в воздух на вертолете, и я обратила внимание: там, внизу, на земле, что–то блестит. «Что это за блеск?» – спрашиваю. Ребята–десантники отвечают: «Цинковые гробы». Вы можете себе представить, что чувствовали эти мальчишки, которым каждый день слепил глаза блеск гробов, один из которых, возможно, предназначался кому–то из них? В той книге собраны более 100 интервью с солдатами, вдовами и матерями – теми, чью жизнь эта война разделила на до и после.
Чечня, считаю, абсолютно трагическая страница русской истории. Один немецкий издатель мне предлагал очень большой гонорар, чтобы написала о ней книгу. Я отказалась.
– За четверть века литературной деятельности вы издали пять произведений…
– Пишу медленно: на одну книгу уходят пять–семь, а то и десять лет, как на «Чернобыльскую молитву». В ней воспоминания тех, чья жизнь в 1986 году изменилась навсегда. Все эти книги составляют цикл под условным названием «Человек знакомый». В нем вся наша жизнь – та, которая называлась социализмом, и та, которая до сих пор никак не называется. Все они – на свидетельствах очевидцев нескольких самых больших катастроф XX века. То, что рассказано одним человеком, это его жизнь, но то, что рассказано многими, это уже история.
– Ваша книга «Время секонд хэнд» получила приз читательских симпатий премии «Большая книга», крупнейшей в России…
– Начало 90–х – уникальный период нашей жизни. С одной стороны, рухнули все ценности, казавшиеся до этого незыблемыми. С другой – все бросились учиться жить. Демократы думали, что люди прежде всего будут учиться свободе, но мир потреб-
ления оказался гораздо привлекательнее. Негласно было объявлено: за деньги можно все! Именно об этом – монологи самых разных людей: бизнесменов, кондитеров, матерей, старых солдат, лагерных охранников...
– Что в планах?
– Писать о том, вокруг чего вертится простая человеческая жизнь. Например, любовь! В книге «Чудный олень вечной охоты» мужчины и женщины рассказывают историю своей души. Мне хочется собрать 50 мужских историй и 50 женских. Я считаю, что самое интересное сегодня – не политика, не передел мира, а вот это пространство человека. Именно через это пространство высвечивается и наша культура, и наша история. Так что продолжаю поездки, говорю с людьми, слушаю их истории о вере, преданности, предательстве.

Вел беседу
 Владимир ГОНДУСОВ

19.11.2015