Шествуя к зоне таможенного контроля аэропорта Домодедово, я стал не только свидетелем, но и участником весьма затейливого и, что не исключено, очень доходного мероприятия, организованного представителями Россельхознадзора.
…В руках я нес корзинку с двумя килограммами винограда, купленного на ташкентском базаре для скучающих по настоящим солнечным фруктам домочадцев. Нехитрая емкость, именуемая на профессиональном жаргоне транспортников ручной кладью, сразу же привлекла внимание мужчины в белой форменной рубашке, стоявшего подле конструкции, напоминавшей барную стойку.
– Гражданин, – обратился он ко мне, – что это у вас? – Строго указав пальцем на корзинку и ознакомившись с ее содержимым, он тем же жестом адресовал ее в направлении вместительного бака, у которого растерянно толпились люди, обвешанные авоськами, коробочками и стянутыми в один узел гроздьями небольших дынь. – Вываливайте все сюда.
– То есть как «вываливать»? – спросил я, ища удивленным взглядом поддержки у беспомощно взирающих друг на друга пассажиров прибывшего в столицу ташкентского авиарейса.
– Очень просто, берите и вываливайте. Ввоз подкарантинной продукции на территорию РФ запрещен, – пояснил мужчина в форменной рубашке без привычного и, надо полагать, обязательного для служащих нагрудного бейджика с указанием имени и фамилии его носителя, оказавшийся представителем Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору (Россельхознадзор), но так и не соизволивший официально представиться своим жертвам. Взамен экзотическим продуктам он предлагал ксерокопии даже не приказа, а письма замруководителя службы от 13 апреля сего года № ФС–АС–3/4807, в котором, ссылаясь на систематическое выявление в подкарантинной продукции в ручной клади и багаже пассажиров, ввозимой из Азербайджана, Узбекистана и Таджикистана, карантинных для РФ объектов, вводились временные ограничения на ее ввоз. Подписант письма, А. Саурин, обязывал до дальнейших указаний принять меры по недопущению ввоза подкарантинной продукции исключительно в ручной клади и багаже из указанных стран.
Из сего следовало понимать, что распоряжение касалось всех подведомственных службе пунктов во всех аэропортах и вокзалах России, где таким же образом происходит отнюдь не взаимовыгодный обмен уже не килограммов, а многих тонн натуральных яств на грамм макулатурного эквивалента.
Тут же вспомнился знаменитый эпизод из фильма «Начальник Чукотки», где заокеанский делец обманом выменивал у чукчей ценный мех, отдавая взамен «трубу от граммофона», оставляя при этом сам граммофон у себя.
Никакие мольбы не действовали. Фитосанитара не разжалобил даже убойный аргумент новоприбывших: мол, в аэропорту отправки нам не сообщили ни о каких запретах. И это была чистая правда.
– Предъявляйте претензии к авиакомпании, а фрукты сюда, – повторил он свой неумолимый жест в сторону терпеливо ожидавшего восточную снедь бака.
Пока отчаявшиеся собратья по несчастью вываливали содержимое своих авосек, я решил поинтересоваться мнением на сей счет работников авиакомпании Узбекистон Хаво Йуллари. Хотя чем они могли помочь? Разве что признать оплошность коллег в Ташкенте, не предупредивших пассажиров о введении российской стороной соответствующих санкций. Не признали.
– Такое предупреждение имеется на сайте авиакомпании, – равнодушно, даже не привстав со стула, сообщил мне представитель компании Акмал Джураев с таким видом, словно сайт эксплуатанта представляет собой бестселлер и зачитывается общественностью до дыр, – повесить на компанию свои проблемы вам не удастся.
Не самое изысканное разъяснение ревнивого хранителя корпоративных интересов, величаво путающего рядовое обращение пассажира за содействием лично к нему как должностному лицу с наездом, лучше всякой рекламы указало на уровень так называемого сервиса.
Но кто же ответит на ряд простых вопросов? – подумалось мне. Разве что непоколебимый надзиратель фитосанитарных норм. После получасового стояния у импровизированного бара я все–таки дождался искомого служащего. Но, как оказалось, зря. При виде диктофона у меня в руках человек без бейджика неожиданно попятился, произнося незамысловатый речитатив – ничего я вам говорить не буду, и трусливо ретировался в таможенную зону.
Что же скрывал работник Россельхознадзора? Не исключено, что свои сомнения относительно законности вышеупомянутого письма своего руководителя и, как следствие, свои действия по изъятию собственности граждан. Ведь достаточно вспомнить статью 35 Конституции РФ, в которой недвусмысленно указывается, что право частной собственности охраняется законом, и никто не может быть лишен своего имущества (включая злополучную ручную кладь) иначе как по решению суда. Принудительное отчуждение имущества для государственных целей может быть произведено только при условии предварительного и равноправного возмещения.
В этих положениях, считает Конституционный суд России, выражен, по сути, один из основополагающих аспектов верховенства права – общепризнанный в цивилизованных государствах принцип неприкосновенности собственности, выступающий гарантией права собственности во всех его составляющих, таких как владение, пользование и распоряжение своим имуществом. Конституционные гарантии охраны частной собственности законом и допустимости лишения имущества не иначе как по решению суда, выражающие принцип неприкосновенности собственности, а также конституционные гарантии судебной защиты распространяются как на сферу гражданско–правовых отношений, так и на отношения государства и личности в публично–правовой сфере. Это означает, что в случаях изъятия имущества у собственника, независимо от оснований такого изъятия, поскольку оно носит принудительный характер и предполагает наличие спора о праве на данное имущество, в обязательном порядке должен осуществляться эффективный судебный контроль.
Возможно, рядовой служащий ветеринарно–фитосанитарной службы мог и не знать эти фундаментальные правовые принципы. Но мог ли о них забыть замруководителя Россельхознадзора Алексей Саурин, чья подпись стоит под обязывающим письмом? Более того, рассылая свою бумагу по городам и весям страны, он прямо нарушил требования настольной книги службы – Закон о карантине растений, в котором говорится исключительно о партиях подкарантинной продукции (подкарантинного материала и груза), и неслучайно приводится разъяснение – «за исключением ввозимой физическими лицами для личных, семейных, домашних и иных не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности нужд».
Можно, конечно, допустить, что Алексей Иванович проигнорировал и Конституцию РФ, и вышеназванный закон исключительно из патриотических соображений, и порадоваться за смелого и принципиального гражданина своей страны. Но всю эту риторику сводит на нет один единственный аргумент. Любое изъятие, даже относительно законное, должно сопровождаться оценкой изымаемой продукции, составлением соответствующего протокола и выдачей квитанции установленного образца. А на примере приведенной выше картинки метод конфискации лакомств у пассажиров скорее напоминал цивилизованный разбой. Если исходить из того, что он применяется не только в аэропорту Домодедово, то можно представить масштабы действа. При этом с мест потоком идут сообщения об уничтожении «заразы». На основании чего, каких первичных документов она уничтожается?
– Сегодня у них праздник живота, – с обреченной завистью сказал один из моих собратьев по несчастью. Ошибался ли он, имея ввиду под уничтожением даров Востока их банальное переваривание в пищеварительном тракте приближенных к Россельхознадзору лиц? Во всяком случае, право на такое утверждение он имеет полное.
Очень беспокоит, что все эти процедуры по изъятию происходят на виду серьезных служб, включая полицию, таможню и служащих самого аэропорта. И ни у кого они не вызывают сомнений. И дело даже не в правовом невежестве отдельных чиновников. Под угрозой репутация крупных транспортных узлов, которые низводят до заведений, где находчивые, а возможно и оборотистые госслужащие рассчитываются с покорными гражданами своеобразными «граммофонными трубами».

Александр КОРШУН

06.12.2012